Месяц назад Польша на 90 дней ввела буферную зону на одном из участков границы с Беларусью. Это произошло после смерти польского солдата, которого тяжело ранили мигранты. Запретная территория растянулась на 60 километров и проходит по границе с Гродненской и Брестской областями. Журналисты «Зеркала» отправились туда, чтобы узнать, как в буферной зоне живут местные, работают пограничники и полицейские и что они думают по поводу мигрантов и беларусских властей.
«16 километров из этих 60 находятся в пуще»
— Нет никаких причин лишать журналистов доступа к границе, — после подписания распоряжения о введении буферной зоны обещал министр внутренних дел и администрации Польши Томаш Семоняк.
Свое обещание польский чиновник сдержал. Проблем с попаданием в буферную зону у журналистов «Зеркала» не возникло (хоть это и потребовало некоторых бюрократических действий, но они не заняли много времени).
— На границе с вами никто из солдат и офицеров разговаривать не будет, им запрещено общаться с посторонними. Но я сама вам все расскажу, приезжайте, — по телефону пригласила пресс-секретарь Подляшского отдела Пограничной службы Польши Катажина Зданович.
Протяженность границы Польши с Беларусью составляет 418 километров. Но буферную зону ввели только на 60-километовом участке в Подляшском воеводстве (его административный центр — город Белосток). С беларусской стороны границы буферная зона затрагивает четыре района: Берестовицкий, Свислочский Гродненской области, а также Пружанский и Каменецкий Брестской.
Катажина говорит, что для работы ее коллег это не создало дополнительных сложностей. Аналогичная зона уже действовала на этом участке границы в 2021–2022 годах в самом начале миграционного кризиса.
— В основном буферная зона касается районов, где сейчас фиксируется больше всего попыток незаконного пересечения границы, а именно — в Беловежской пуще, — объясняет пресс-секретарь. — 16 километров из этих 60 находятся в пуще, там ширина зоны — около двух километров. На остальных участках — всего 200 метров, которые отсчитываются от линии границы. Это ни в коем случае не является проблемой для людей, которые приезжают, например, насладиться красотами Беловежской пущи. Потому что все туристические маршруты исключены из буферной зоны. Свободно въезжать могут люди, у которых в собственности есть дома или земля на этой территории. То же самое касается тех, кто приезжает, например, ухаживать за своими престарелыми родителями. Комендант заставы может дать разрешение журналистам, которые хотят поехать и посмотреть, как это выглядит и что происходит в зоне. Еще раз подчеркну, что это всего 200 метров, не очень большая территория. Если вы стоите в месте, где нет леса, то можете очень хорошо увидеть и забор, и саму границу.
«Развлекитесь там как следует»
Посмотреть на буферную зону мы решили в гмине Дубичи Церковные, с беларусской стороны это Каменецкий район Брестской области. Здесь граница проходит через Беловежскую пущу. Именно тут в середине июня мигранты проявляли большую активность. И даже атаковали военный автомобиль скорой помощи, бросив в него тяжелый предмет с территории Беларуси.
Предварительно заезжаем за разрешением на пограничную заставу в Дубичах Церковных. Комендант Аркадиуш Бохарчук оказывается очень приветливым человеком.
— Я вижу, вы из Беларуси, — подметил он. — Надеюсь, домой не сильно рветесь? Лучше не пытайтесь перейти границу, за забором ничего хорошего вас не ждет.
Для оформления разрешения понадобилось всего около десяти минут.
— Развлекитесь там как следует, — сказал на прощание комендант и предупредил, что фотографировать лица пограничников и военных запрещено.
Забегая вперед, скажем, что развлечься у журналистов «Зеркала» не получилось. Посещение буферной зоны — не самое увлекательное в мире занятие: тут почти ничего не происходит.
Понять, что вы приближаетесь к участку границы, где находится зона, можно по дорожному указателю. Надпись на нем сообщает, что на территории людям находиться запрещено. Как и говорила Катажина Зданович, на открытой местности отлично можно рассмотреть забор, за которым — граница Польши и Беларуси.
Проехав около 100 метров вглубь зоны, недалеко от деревни Бобинка замечаем трактор, работающий в поле у самого пограничного забора. Недалеко от него женщина пропалывает растения на своем участке. Она практически не обращает внимания на журналистов и продолжает заниматься своими делами.
— Вас сильно беспокоят мигранты? — спрашиваем у местной жительницы.
— Не поверите, я их еще ни разу не видела, — отвечает она, не отрываясь от прополки. — Пограничников и военных действительно стало много, но они нас защищают и никак не мешают.
Разговаривать с нами женщина не очень хочет. Оставляем ее в покое и направляемся к пограничному забору.
«Вернитесь вглубь территории страны!»
В ста метрах от ограждения замечаем странный блеск на земле. Присмотревшись, обнаруживаем потерянное кем-то польское удостоверение личности. Решаем отдать документ пограничнику, который стоит в наряде прямо у забора.
— Кто-то потерял свое удостоверение, — говорим солдату. — Вы не могли бы его взять и вернуть владельцу?
— Прошу вас отойти назад, нахождение в 15-метровой зоне от забора запрещено даже журналистам, — сухо отвечает он.
— Но это чей-то документ, человек его наверняка ищет. Что нам с ним делать?
— Пожалуйста, вернитесь вглубь территории страны! — повторяет пограничник, отворачиваясь лицом к забору.
Неожиданно сразу за ограждением начинается какое-то движение. Через секунду со стороны Беларуси в нашем направлении выходит… рыжий кот. Пограничник не обращает никакого внимания на необычного «мигранта».
Животное очень радо новым гостям — разрешает себя гладить, урчит и провожает нас до автомобиля.
«Вам повезло, будет хорошее фото»
Тем временем мы направляемся еще к одному пограничному посту буферной зоны — недалеко от все той же Бобинки. Кроме пограничников здесь дежурят и сотрудники полиции, один из которых соглашается анонимно поговорить с нами.
— Нас предупредили, что вы приедете, — говорит полицейский. — Можете сделать фотографии, но мне кажется, ничего интересного здесь нет.
— Нет, есть, смотрите! — отвечаем мы, заметив в кустах пустую бутылку от питьевой воды «Святой источник». — Такую можно купить только в Беларуси, в польских магазинах ее не продают.
— Действительно, надписи на кириллице, вряд ли эту бутылку купили в местном магазине, — соглашается полицейский и начинает свое мини-расследование.
— Мы с вами сейчас находимся в лесу, поэтому исключаем вариант, что бутылку могло принести ветром с территории Беларуси. Ее точно оставили здесь мигранты. Вам повезло, будет хорошее фото для репортажа, — то ли всерьез, то ли в шутку заключает польский полицейский.
— Часто на этом участке случаются попытки незаконного перехода границы?
— Если попробовать отразить активность мигрантов на графике, то получится синусоида, — говорит наш собеседник. — Они то идут, то нет. Сложно предположить, с чем это связано. Но в последние дни мигранты как будто исчезли, вообще никого нет.
— Как думаете, может, это связано с тем, что президент Польши Анджей Дуда недавно встречался с руководителем Китая и рассказывал ему о ситуации на границе с Беларусью?
— Вполне возможно, но я не политолог, чтобы делать такие выводы, — улыбаясь, отвечает полицейский. — Могу только сказать, что сразу после визита Дуды в Китай мигранты на нашем участке как будто растворились в воздухе. И мы стали чаще замечать беларусских пограничников за забором. Они просто патрулируют территорию, тогда как еще совсем недавно главным их занятием была доставка мигрантов к линии границы.
Кстати, удостоверение, которое мы нашли, сотрудник полиции также не взял, посоветовав отвезти документ на пограничную заставу. Что мы и сделали.
«Через границу пробуют перебраться только мужчины»
О том, что беларусские пограничники помогают мигрантам добираться до пограничного забора и перелезать через него, «Зеркалу» рассказывала и Катажина Зданович.
— С беларусской стороны границы есть похожая буферная зона, в которую так просто не попасть без разрешения и специального пропуска, — отмечает пресс-секретарь пограничников. — Только в отличие от польской, беларусская действует постоянно. Я уж не говорю о сигнализационной системе, которая существует до сих пор и которая раньше использовалась обеими службами для охраны границы. До 2021 года, если что-то происходило на той стороне, беларусские коллеги нам сразу сообщали: «Мы заметили людей, направившихся в вашу сторону, проверьте». Раньше граница охранялась совместно поляками и беларусами. Теперь она используется для других целей, сотрудничества больше нет.
По словам Катажины Зданович, о рукотворности миграционного кризиса на границе свидетельствует и социально-демографический портрет людей, которые пытаются нелегально перейти кордон.
— Если в самом начале кризиса в 2021 году границу пробовали перейти женщины с маленькими детьми и подростками, то после окончания строительства забора профиль мигрантов изменился, — объясняет она. — Сейчас мы фиксируем, что через границу пробуют перебраться только мужчины. Причем крепкие и натренированные. У них есть специальное оборудование, например домкраты, при помощи которых они разгибают толстые прутья забора. Вдоль всего ограждения установлены камеры и специальные датчики движения, и мы быстро фиксируем эти попытки. Но пограничному наряду нужно минуть пять, чтобы успеть добраться до места, где мигранты пробуют перебраться через забор.
— Кажется, я бы не успел разогнуть металлические прутья этого забора даже за десять минут.
— Вот именно. Это свидетельствует о том, что на границу привозят уже натренированных людей, которые знают, как действовать, и делают это быстро. Также уже нет таких попыток пересечь границу, как раньше, когда приходили группы из десятков человек и пробовали перебраться, ломая защитные сооружения.
Сейчас сделать это сложнее, но мигранты готовятся заранее, вооружаясь опасными предметами — у них есть ножи, обломки стекол, иногда они стреляют в пограничников из пневматического оружия металлическими шариками. К сожалению, недавно это привело к трагедии. Я имею в виду ранение и смерть нашего солдата.
— Президент Дуда, находясь в Китае, отмечал, что это первая смерть польского солдата при защите государственной границы Польши со времен Второй мировой войны. Случившееся сильно отразилось на психологическом состоянии ваших коллег?
— Конечно, это стало сильным шоком. Думаю, его коллеги реагировали на эту смерть так же, как и граждане нашей страны, — солдат погиб при защите государственной границы. Мы чувствуем большое уважение к нему и очень сожалеем о случившемся. Психологическая поддержка для сотрудников у нас существует с самого начала. Есть команда психологов, которые доступны 24 часа в сутки. Также у нас есть капелланы (армейские священники. — Прим. ред.), потому что иногда кому-то нужно поговорить с капелланом, а не с психологом. Но я также думаю, что обычные разговоры между коллегами очень помогают. Если кому-то нужно, нет никаких проблем поговорить друг с другом.
«По телевизору об этом говорят больше, чем местные жители между собой»
Покинув буферную зону у границы и направившись в сторону Белостока, проезжаем через деревню Малинники. Дорожные указатели тут сделаны на двух языках — польском и беларусском (в этой гмине живет много этнических беларусов, поэтому местная власть решила сделать таблички и по-беларусски). Останавливаемся, чтобы сделать несколько фотографий.
— Вы же инженеры? Пойдемте, я вам все покажу, нужно сделать проект забора на моем участке, — обращается к нам местный житель Петр.
— Нет, мы журналисты, приехали сделать репортаж о вашей буферной зоне.
— А что в ней интересного? Ничего же не происходит.
— Разве мигранты вас не беспокоят?
— Никогда их не видел, только пограничников и военных больше стало. А вы не в Белосток едете? Может, подвезете мою соседку Анну до Бельска? Это недалеко.
Соглашаемся. По дороге расспрашиваем женщину о буферной зоне и мигрантах.
— По телевизору об этом говорят больше, чем местные жители между собой, — со скукой в голосе рассказывает Анна. — Что-то необычное происходит очень редко. Недавно один из соседей ехал на велосипеде и заметил недалеко от въезда в Малинники на окраине леса группу мигрантов. Они его тоже заметили и начали убегать. Сосед позвонил в полицию, сотрудники приехали и долго прочесывали лес. Но, насколько я знаю, никого не нашли. Вот и все — за три года кризиса на границе в нашей деревне мигранты больше не появлялись.
